Широко известно церковное предание о передаче донскими казаками Дмитрию Донскому после Куликовской битвы своих святынь. Там казаки описаны как малоизвестный на Руси «народ христианский, воинского чина» живущий где-то на Дону, имеющий там «города», в которых он хранит свои чудотворные иконы. 

Косвенным подтверждением подлинности предания служит почитание Гребневской (Гребенской) иконы Божией Матери (подлинник исчез в 1918 г.), но первыми достоверно известными казаками были татары. Так, по литовским летописям известен казак Мамай, что спас великого князя Витовта после разгрома на Ворскле в 1399/1400 году* и ставший в благодарность за это первым из князей Глинских. 

По русским же летописям, как до сих пор считалось, первое упоминание о казаках (рязанских) относится к 1443/1444 году, но недавно автору этих строк удалось обнаружить еще более раннее, хотя и косвенное известие. 

При сплошном прочтении летописных источников XY в. на предмет выявления особенностей русского военного искусства в период после Куликовской битвы в псковских летописях встретилось сообщение о том, что в 1405 г. посадник Юрий Филиппович Козачкович руководил походом под г. Ржеву (Псковские летописи Т.I.-С.28, М.-.Л.1941.). 

Как видим, прозвище посадника показывает, что не позднее второй половины XIV в. в Пскове жил некто Филипп по прозванию Козачок. Таким образом употребляется не только само слово (и понятие) “казак”, но и его уменьшительная форма. 

Слово написано в своем первоначальном виде - по-тюркски, через «о» (в современном украинском варианте), это аргумент не в пользу «удревнителей», производящих казаков от ка-саков или касогов. 

Прозвище, возможно, свидетельствует о социальном статусе его носителя. Если допустить аналогию с новым временем, когда «казаками» или «казачками» в России, называли зависимых людей находящихся в услужении, часто детей (в отличие от настоящего казака), для данного периода можно предположить, что «казачок» - это частный охранник, например у купца. Во всяком случае, если были казачки, то тем более – были и казаки. Хотя необходимо учитывать и известную двойственность этого понятия в русском языке. Например, в вологодском говоре вплоть до начала XX века «козак» - аналог батрака и даже более того – «пришлый не имеющий имущества, живущий наемным трудом». Но, во всяком, случае, это татарское заимствование известно, как видим, не позднее XIV в. и предполагает существование настоящих казаков, хотя бы и татарских, еще ранее. 

Упомянув выше о событиях 1444 г. следует познакомить читателей с ними подробнее. Наиболее полный рассказ о них сохранили Ермолинская, а из позднейших – Никоновская летописи. 
В 1443/1444 году осенью «Царевич» (т.е. чингизид) Мустафа с большим войском разорял Рязанскую землю. После этого татары, стоя под стенами Переяславля Рязанского «продавали» полон. Т.е. рязанцы, , выкупали у них пленников. В ту осень вся степь выгорела от пожаров, а зима настала необычайно лютая, с чрезвычайно сильными ветрами и морозами, от чего стали гибнуть татарские кони. Это заставило Мустафу вернуться к Рязани уже «миром», рассчитывая здесь зазимовать. Его с приближенными впустили в город, но татары стали по обыкновению бесчинствовать и рязанцы выгнали «царевича» вон. Деваться ему было некуда, и он встал станом неподалеку, на речке Листани, терпя от голода и стужи. Прогнать его «в поле» у рязанцев не хватало сил и они, по-видимому, дали знать об этом в Москву. 

Великий князь Василий Васильевич, узнав о том, что отряд татар попал в ловушку отправил в помощь рязанцам свой «двор» под командой воевод князя Василия Оболенского и боярина Андрея Голтяева, а также «мордву на ртах» т.е. на лыжах, Вероятно этот отряд был вызван из недавно присоединенной Мещеры (совр. Касимов).

Воеводы нашли стан Мустафы на прежнем месте и напали на него. Обезлошадевшие татары были худы и слабы, а от сильного мороза и ветра главное их оружие – луки и стрелы «ни во что же быша», однако не сдавались, «но резашася крепко». Мордва была вооружена рогатинами, сулицами и саблями, рязанские казаки, ударившие с другой стороны, были вооружены тем же (наличие рогатин у казаков однозначно свидетельствует, что они были не татарского происхождения), к тому же они также действовали на лыжах(!). Кроме того, по пути к Рязани была собрана большая пешая рать из горожан и крестьян-добровольцев (крайне редкий случай для той эпохи) вооруженная «ослопами» т.е. дубьем, рогатинами и топорами. 

Наконец христиане одолели. Множество татар было убито, в том числе сам Мустафа «и князей с ним многих избиша», пленили трех «князей» и множество прочих. Судя по гибели и захвату военачальников можно считать, что вообще мало кто из татар унес ноги с Листани. 
Этим сообщением ранние летописные данные о казачестве не ограничиваются, но если изложенный выше эпизод широко известен, в том числе и как первое зафиксированное упоминание об использовании лыж на войне, то следующее, кажется, нигде в литературе по истории казачества не приводится. 

Уже в следующем 1445 году первый казанский хан Улу-Мухаммед, понеся осенью потери от московских войск под Муромом и Гороховцем вынужден был искать подкреплений на стороне и послал «въ Черкасы по люди и приде две тысячи казаковъ» (Ермолинская летопись –С.201.). С ними хан разорил г. Лух (на востоке современной Ивановской области). Остается только гадать, куда он посылал, уже на Днепр, или еще в Пятигорье, что на Северном Кавказе. 
Сообщение это, в отличие от псковского, лежит, что называется на поверхности», но до сих пор замалчивалось, вероятно из ложно понимаемой «дружбы с братским украинским народом». Не с тех ли пор закрепилось на Руси за запорожцами название «черкасы», когда они впервые показали свой нрав? 

Следующее, повторенное во всех основных летописных сводах, упоминание о казаках, на этот раз в составе московского войска, непонятно почему не используемое исследователями казачества, относится ко времени первой московско-казанской войны. Великий князь Иван Васильевич «…дворъ свои, послалъ на Каму воевати местъ Казанскыхъ съ Москвы к Галичу, Руна с казакы…»(Русские летописи. Т.I. Симеоновская лет.-С.300. Рязань., 1997) . В Галиче и далее по маршруту в Вологде, Устюге и Вятке к казацко-дворянскому войску присоединялись новые отряды. От Вятки рать плыла в насадах и успешно действовала затем на Нижней Вятке. 
Казачий отряд возглавил видный представитель двора великого князя, воевода из дворян Иван Руно, отличившийся в этом походе и на следующий год ставший непосредственным организатором нападения на Казань. То, что отправлялся этот отряд из Москвы позволяет предположить, что в его состав входили и московские «охочие люди» из посадского населения. Откуда прибыли казаки в Москву неизвестно.. Таким образом есть основания считать 1468 г. датой начала пребывания казаков в Москве. 

Продолжая тему «казачьего воеводы» следует добавить, что в 1469 г. произошло экстраординароное для московского войска событие. Когда назначенный великим князем воевода-рюрикович, ссылаясь на отсутствие указаний из Москвы, упустил инициативу, и утратил контроль над «личным составом», войско, по-казачьи встав в круг(!), избрало себе не родовитого, но популярного предводителя. Нет сомнения, что это произошло по инициативе и под непосредственным влиянием казаков, навязавших другим отрядам полюбившегося им «атамана», с чем остальным, в том числе и князьям, пришлось согласиться. 

В заключение, возвращаясь к проблеме определения начала бытования на Руси слова «казак», автор считает возможным высказать следующее суждение.  Это тюркское слово было, скорее всего, знакомо русским и до нашествия монголов, но в источниках его носители обозначались, по обыкновению подавляющего большинства наших летописцев, как и всякое иностранное слово, - в переводе. Поскольку основным его значением является «вольный человек», порвавший связи с традиционным оседлым обществом и государством, т.е., говоря современным языком - «бродяга», то и в летописях XII – нач. XIII вв. их называли бродниками (автор допускает возникающую здесь двойственность в связи со средой обитания - гл. бр. по берегам рек, «на бродах»). 

Не покушаясь на степные пастбища кочевников, такие общины, обитая в лесистых поймах рек и достигнув достаточных размеров, вполне могли уживаться с ними (т.к. не являлись легкой добычей), вступая во взаимовыгодные контакты. Когда же господствующим в Восточной Европе стало государство чингизидов «Золотая Орда» ее тюркский язык, естественно повысил свой статус на Руси, а русский, в свою очередь, приобрел массу ордынских заимствований, в числе которых были и «казак» и «атаман».

Впервые «Ватаман» встречается в договоре Новгорода с великим князем, датированным 1279 г. (Акты Великого Новгорода и Пскова), – как глава промысловой ватаги в Поморье. Само же слово в первоначальном значении означает – старший над пастухами, гуртоправ. Не исключено его изначально готское происхождение. 

Поскольку эти два слова-понятия практически являются парными (ведь, как правило, атаман это не кто иной, как глава казаков), то следует считать, что оба они утвердились в русском языке примерно в середине XIII в. При этом понятие «бродник» на Руси не исчезло сразу, а сохранилось (по крайней мере в ее пределах) именно на традиционной территории их существования – Южной Рязанщие. «Бродни» упоминаются еще в середине XIV столетия, в связи с началом правления князя Олега, в качестве части местного воинства. 

Исходя из этого, и учитывая исследования Воронежских археологов (А.А. Шенников), естественно было бы еще раз, с высокой долей уверенности, предположить, что, вероятно не составлявшее в организационном плане единой общины, но объединенное образом жизни и зачатками собственной идеологии христианское бродничество, тяготеющее к рязанской границе Руси (р. Воронеж, восточнее – опушка Мещеры), ордынской границе по р. Хопру и буферной зоне между ними (т.н. Червленый Яр), никогда не исчезало здесь, существуя как славяно-тюркский симбиоз, благодаря постоянному притоку добровольцев, по крайней мере с XII в. В благоприятных условиях, обусловленных крахом Большой Орды в конце XV – нач. XVI в., оно дало начало донскому казачеству. 

• Двойная датировка для событий XY в. принята ввиду разнобоя в источниках. В одних летописях уже принято было церковное новолетие с 1 сентября, другие же следовали древней традиции – с 1 марта.

Источник.